Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины - Страница 4

– Карта… памяти… Нельзя… сразу…

Светлый изнутри проем ниши перекрывает черный – контражуром – силуэт: контрольный в голову…

7

Подполковник с каменным лицом возвращается к столу для совещаний, на ходу пряча мобильник:

– Прошу простить, но у меня возникли форс-мажорные обстоятельства, безотлагательно требующие моего присутствия… Сергей Ильич, – обращается он персонально к оборонному вице-премьеру, – был бы очень признателен, если б вы позволили мне воспользоваться вашей системой правительственной связи – отдать пару распоряжений.

– Насколько я понимаю, Александр Васильевич, – уточняюще приподымает бровь чиновник, – ваша личная система связи более надежна чем моя…

– Верно. И тем не менее…

– Нет проблемы.

8

У автоматов на Комсомольской работает следственная бригада: старший опер, полноватый мужик с невыразимо печальными глазами-маслинами, неподражаемый рассказчик историй из жизни (зачин каковых историй, правда, страдает некоторым однообразием: "Выезжаем мы как-то раз на труп …"), худенький белобрысый стажер из студентов-юристов и судмедэксперт – эффектная миниатюрная брюнетка лет двадцати шести, в которую стажер втрескался по уши, мгновенно и безнадежно.

– Генерал ГРУ, это ж надо… – чешет потылицу опер. – Правда, отставной…

– Они же, в ГРУ, в отставку не уходят!.. – демонстрирует эрудицию стажер.

– Ты Виктора Суворова побольше читай, – кривится старый мент. – Тайный, блин, рыцарский орден, как же… Уходят, как и все прочие – ровно в те же самые «крыши»… И замочили его наверняка по этим самым делам: тут бандюки работали, ясен пень – ни одна спецслужба так тупо светиться не станет… Мне, если хочешь знать, того, второго, мужичонку, вдесятеро жальче. Как бишь его – Семитский? Синицкий?.. Залететь под пулю на чужой разборке – вот ведь смерть, не приведи Господи…

– Пули тут ни при чем, – откликается красотка-эксперт. – Вы таки себе будете смеяться, ребята, – продолжает она с чисто врачебным цинизмом, – но он захлебнулся пивом…

– Как?! – замирает в изумлении опер; случай, похоже, даже в его богатейшей практике уникальный.

– А вот так: он как раз пил из горлА, когда началась стрельба, и этот ваш гээрушник – из лучших побуждений, как водится! – пихнул его в телефонную нишу. Фокус в том, что при неожиданном толчке человек всегда делает резкий вдох – с понятными последствиями… Само по себе это не фатально, но он не устоял на ногах и приложился затылком об стенку – с потерей сознания. Само-то по себе это, опять-таки, ерунда – но вот две ерунды, наложившись друг на дружку, дали летальный исход… Такие дела, как говаривал товарищ Воннегут.

– Значит, если б гээрушник его не трогал… – принимается за логические выкладки стажер, но опер бесцеремонно обрывает его дедукции, ткнувши пальцем в выщербины от пуль на желтом мраморе простенка меж кабинок:

– Тогда б его просто превратили в дуршлаг. Видать, на роду ему было написано – сегодня, что так, что эдак… Ты бы, Мишаня, лучше глянул, пока суть да дело – чего за пиво он пил?..

Опер ищет вокруг глазами – ну куда там запропастились эти метровские постовые с ихними якобы «словесными портретами»? – а стажер тем временем целеустремленно ныряет в нишу, откуда минут пять назад извлекли бедолагу-"Пуаро", и по прошествии нескольких секунд обрадовано рапортует:

– Степан Разин, Сергей Николаевич! Петровское. В протокол осмотра места происшествия это заносить?

– Чего?.. – озадачивается на миг старший группы, явно успевший уже выкинуть из головы – куда и зачем он сплавил прикомандированного пионера.

– Потерпевший пил пиво петербургского завода «Степан Разин», марка – «Петровское»!

– А-а… Это хорошо.

– В каком смысле, Сергей Николаевич?

– Да пиво хорошее. Не так обидно. А то представляешь – захлебнуться какой-нибудь гадостью, вроде «Солодова» или, к примеру, «Бочкарева»… – раздумчиво ответствует старый опер, предметно демонстрируя, что по части профессионального цинизма менты способны-таки дать пару-тройку очков форы даже докторам.

9

На фоне крутящихся магнитофонных бобин и помаргивающего зеленым регулятора громкости (здесь, похоже, и находится нервный центр заговора) совещаются по трансляции трое невидимых собеседников. Разговор ведется на русском, но для двоих этот язык, похоже, не родной: один – явный американ, другой – что-то гортанно-восточное: араб? или, скорее, кавказец?..

Американ: …Но главное сказать он всё же успел…

Русский: Да, это прокол. Но не фатальный. В Москве девять вокзалов – это не так уж много, вокзальные камеры хранения были наглухо перекрыты прежде, чем закончился их разговор. Робингуд с Ванюшей-Маленьким сейчас в Эмиратах, на этой оружейной ярмарке, все их боевики в разгоне, из главарей группировки в Москве, на хозяйстве, остался один Подполковник – а это мозги, но не стволы. Захватить нужную им камеру хранения силой у них сейчас руки коротки – будем наблюдать за ячейками и ждать.

Американ: Логично, Григорий. Но почему бы вам прямо не вычислить ячейку по тем намекам – «имя Аль-Джеззина», «позывной Медузы»? У вас ведь наверняка есть выходы на архивы ГРУ…

Русский: No comments. Я ведь не интересуюсь, Сайрус, вашими возможностями в ЦРУ и ФБР: знаю для себя, что они есть – и ладно… И не надо нас поучать – тоже мне еще, лорд Джадд нашелся…

Американ: Не будем ссориться, Григорий. Я действительно беспокоюсь – хватит ли у вас людей для такой масштабной операции…

Русский: Саид, ответь товарищу…

Кавказец: У нас хватит людей, мистер Сайрус. Вы даже не представляете, сколько у нас людей. И каких людей!..